Историк Наталия Плевако — о шведской модели общества

Словосочетание «шведская модель» говорит само за себя: Швеция не похожа на других. Еще скандинавские викинги были весьма специфической общностью людей, существовавших прежде всего за счет разбоя. То есть уже на заре возникновения нации ей были присущи коллективизм и дисциплина.

В Швеции не было крепостного права. Личная независимость крестьян в Средневековье, закрепленная политическими правами, создала ту самую критическую массу свободных людей, отличавшую шведов от большинства народов тогдашней Европы. В парламенте крестьяне чувствовали себя так же уверенно, как дворяне и купцы. И уже в те времена сложилась эта важная традиция — обсуждать главные проблемы всем обществом. В этой системе король выступал высшей, но далеко не единственной инстанцией.

В отличие от Франции и России, утверждение единовластия в Швеции не сопровождалось таким наступлением на права личности и ростом социальной напряженности. Между сословиями в Швеции не было столь острых противоречий, как в большинстве стран Европы. Это позволило стране фактически обойтись без радикальной буржуазной революции. К тому же в работе парламента участвовали все социальные группы — так можно было находить решения, удовлетворявшие большинство. В результате в шведском менталитете закрепилась идея консенсуса

Аграрное общество задержалось в Швеции надол­го, почти до конца XIX века. Довольно скудная почва и прохладный климат не приносили больших доходов ни дворянам, ни крестьянам. Промышленная революция началась здесь позднее, чем во многих других странах Европы. Поначалу она только усугубляла бедность. Множившиеся пролетарии, разорившиеся крестьяне и подмастерья создавали опасную для общества массу недовольных, безработных людей, часто находивших утешение в выпивке.

В эти годы примерно миллион шведов переселились в США, что отчасти разрядило ситуацию. Но главное — в стране «заработало» гражданское общество. Например, свободноцерковное движение выступало против шведской государственной церкви, за большую религиозную свободу верующих. А в движении за трезвый образ жизни в начале двадцатого века состояло около полумиллиона человек. Эти связанные между собой объединения были формой самоорганизации населения, школой демократии. Многие деятели рабочего движения в Швеции начинали карьеру именно в обществах трезвости. Одной из важнейших целей этих организаций было просвещение граждан.

В 1889 году произошло ключевое для шведской истории событие: в Стокгольме профсоюзные и партийные ячейки основали Социал-демократическую рабочую партию. Она была одновременно похожа и непохожа на самую мощную рабочую партию в Европе — Социал-демократическую партию Германии. Похожа, потому что шведские социал-демократы составляли свои программы по немецким образцам. Непохожа, потому что изначально они без особого энтузиазма отнеслись ко многим положениям марксизма, воспринимая их больше как философские абстракции. Вместо идей «диктатуры пролетариата» и насильственного захвата власти, шведские социал-демократы ставили куда более конкретные задачи: добиться большинства в парламенте, создать рабочее правительство, провести реформы в интересах рабочих.

Шведская демократия расцвела в двадцатом веке. Важнейшую роль в жизни страны играют коммуны (территориальные округа), в которых принимаются решения, прямо относящиеся к будням шведов. До сих пор на территории коммун (а это, собственно, вся Швеция) ничто не делается без согласия жителей и демократически избранных муниципальных советов.

акон един для всех — не только потому, что так надо, а потому что так удобнее. Общие правила — для всех, начиная с детского сада, школы без исключений для детей политиков и чиновников. У влиятельного чиновника, нарушившего нормы закона, не больше шансов сохранить свою должность, чем у мелкого клерка. Среднее образование и обязательное государственное медицинское страхование — для всех. Форм активности гражданского общества так много, что вопрос о взаимодействии общества и государства решается без особых трудностей. Общественные инициативы, негосударственные организации — основа этого сотрудничества. Шведские социал-демократы, поначалу мечтавшие о бесклассовом обществе, мыслили социализм без частной собственности, без бедных и богатых. Но быстро поняли, что это нереально, и принялись «улучшать» капитализм.

после Второй мировой нейтральная Швеция стала передовой промышленной страной с развитой социальной системой. Ее авторитет был настолько высок, что шведское правительство позволяло себе смелее других критиковать не только СССР, но и США. После вступления в ЕС в 1995-м шведам пришлось принять общеевропейские стандарты, отказываясь от многих составляющих своей модели. Страна стала превращаться в такое же социал-либеральное государство, как и другие члены ЕС. Частный капитал теперь вторгается и в социальную сферу — растет число частных школ, детских садов и больниц.

Как и в остальных странах Европы, в Швеции становится все больше мигрантов и беженцев из бедных и охваченных конфликтами стран. Это уже не моноэтническая страна, а конгломерат народностей с разными культурами и конфессиями. Не все иммигранты могут или хотят найти работу, растет «новая бедность», а с ней и число социальных пособий. Все это порождает неведомое прежде в Швеции праворадикальное ксенофобское движение. Так что же — прощай, старая добрая мирная Швеция?

Нет. И сегодня эта страна по-прежнему привлекает добросердечием ее жителей, ощущением не обесцененной справедливости, высокой культурой и комфортом.

Источник